Старость длиной … в мгновенье

Николай Васильевич Киселев. Он ушел ранним утром 30 декабря за два дня до нового, 2015-го, не дожив 64 дня до своего девяностолетия… Талантливые и самолюбивые музыканты Рузаевки, подавляющее большинство из которых – его ученики, между собой называли его патриархом. И вовсе не из-за возраста, а потому, что он был лучшим во всей республике. Не просто музыкантом могучего таланта, но еще композитором и поэтом.

Но его жизнь не была легкой и «усыпанной розами».

Он достойно прошел войну, на которую отправился семнадцатилетним мальчишкой и был храбрым солдатом. Орден Славы третьей степени и медаль «За отвагу», столь ценимые всеми фронтовиками, тому подтверждение. В сорок четвертом на него пришла похоронка (я видел, держал в руках эту пожелтевшую четвертушку бумаги с выцветшими чернилами). И сына, родившегося в том же сорок четвертом, назвали в его честь тоже Николаем.

Но он выжил.

В сорок пятом снова получил тяжелейшее ранение и такую же тяжелую контузию, и вернулся домой после госпиталей только в сорок шестом. (Он всегда шел справа от собеседника, потому что слышал только левым ухом).

Он достойно прошел через голодные послевоенные и начал работать еще на первом курсе музыкального училища. Его первое место работы – Саранская кондитерская фабрика, где он создал свой первый хоровой коллектив, а с 1952 года его жизнь неразрывно связана с нашим городом.

Он достойно прошел через травлю, организованную горкомом КПСС и местным отделением КГБ, обвинявшим его в антисоветской пропаганде и устроившим ему позорное судилище, официально назвав его судом общественности, в клубе им. Ухтомского. Запомнился спокойный ответ «обвиняемого» на злой, заранее заготовленный вопрос

– «Ты что ж, Киселев, против советской власти и нашей Родины?»

– Я за Родину воевал…

Тогда – после этого «суда общественности» – от него отшатнулись многие друзья и знакомые, не здоровались, увидев его, переходили на другую сторону улицы, родители забирали своих детей из его класса в музыкальной школе. А потом и вовсе остался без работы. Пришлось пойти в «шабашники». Несколько лет строил и ремонтировал животноводческие помещения в колхозах и совхозах республики. Именно тогда он написал свои первые песни, многие из которых исполняются и сейчас. (В восьмидесятые начальные такты его «Песни о Рузаевке» служили позывными в программах районного радио)…

И еще в середине шестидесятых им была написана поэма о подвиге крановщицы Татьяны Бибиной, которая ценой своей жизни спасла добрую сотню людей. Эта поэма была украдена одним из республиканских поэтов, считавшегося корифеем. (Не называю его фамилии только потому, что сейчас живы дети и внуки этого человека, и я не хочу ставить их в неловкое положение). Факт воровства легко проверить – для этого нужно только сравнить даты публикации отрывка из поэмы в «Заре коммунизма» за его подписью и всей поэмы в «Молодом ленинце», под которой стояла фамилия «корифея».

Он пережил и это. Не стал устраивать скандал, более того – гордился. Говорил, что плохую поэму не украли бы… И продолжил писать. Стихи, песни.

И еще он пережил, пережил тяжело, но внешне не выдавая боли, преждевременную смерть снохи, работавшей заведующей районным отделом культуры, и сына, который пошел по стопам отца – и тоже стал баянистом и хормейстером – Киселев-младший.

Он все-таки вернулся в музыкальный мир Рузаевки. И через два года хор совхоза «Красное сельцо» под его руководством получил высокое звание «народный». А еще через два года это же звание «заработал» его хоровой коллектив из совхоза имени Ленина. В конце восьмидесятых его песни «Красное сельцо» и «Васин лес» звучали на первом – Всесоюзном – канале в программе «Сельский час».

Официальное признание пришло, когда ему исполнилось шестьдесят три. Он получил высокое звание заслуженного работника культуры МАССР, но спокойно прошел «медные трубы» – остался таким же простым, открытым и доброжелательным. Он не снисходил до дружбы, не одаривал ей. Он был открыт, более того - распахнут навстречу каждому человеку, независимо от возраста, социального положения и политических убеждений… Любил людей, не каких-то избранных, отдельных представителей, а всех. Однажды в начале апреля в легких туфлях он вытаскивал из лужи незнакомого пьяного мужчину. Конечно, основательно промочил ноги, но на слова о том, что поступил неосмотрительно и может простудиться, ответил:

– Простуда что..? Она пройдет… А человеков жалеть надо…

Он так и сказал – «человеков», пряча смущение за исковерканным словом…

Среди его учеников – Валентина Семенова, заслуженная артистка России Любовь Денисова, народная артистка России Александра Куликова, заслуженный работник культуры Мордовии Галина Суханова. А вообще наверняка не хватит газетной колонки, чтобы перечислить всех его учеников… Он работал до восьмидесяти лет. На недоуменные вопросы, почему не уходит на покой в таком возрасте – возрасте старости, – отвечал совершенно искренне:

– Старостью люди прикрывают свою лень, свое нежелание работать. А я хочу работать. Значит – еще молод…

Он действительно был молодым. Внутренне – по состоянию души. Работал за письменным столом по два-три часа в день. В 2013-ом – в год восьмидесятивосьмилетия – выпустил за свой счет скромный сборник «Святая к творчеству любовь… »

Он ушел ранним утром 30 декабря теперь уже прошлого 2014-го, не дожив до своего девяностолетия всего 64 дня…

Вечная тебе память, Николай Васильевич, – солдат и музыкант…

Александр БУШУЕВ